Повесть о рыже дворняге.
В детстве я думала, что во всем виноваты взрослые. Если бы каждая мама, у которой ребенок просит взять с улицы щенка, согласилась – не было бы бездомных животных. Помню, как ходили гурьбой по домам и выклянчивали хором, но мамы были непреклонны, и тащили мы, пригревшегося за пазухой бедолагу в подвал, а потом кормили, пока он не исчезал. Исчезал понятно куда – в военном городке происходило все по-военному: ночью пара солдат во главе с офицером отстреливали бродячих собак и тут же закапывали. Но мы не хотели в это верить, убеждали друг друга, что это добрая тетенька из первого подъезда забрала…
Я выросла и поняла, что собачью тему лучше не трогать. И не надо читать Троепольского «Белый Бим черное ухо» и смотреть фильм этот тоже не надо, и лучше забыть вызубренный в детстве стих Асадова «Повесть о рыжей дворняге». И заметку в Комсомольской правде про собаку, которая год ждет своего хозяина в аэропорту лучше не читать. Очень тяжело и бесперспективно. Где-то в других странах как-то все решили, а у нас нет.
Когда подрос мой сын я поняла, что происходило с нашими мамами. На моей памяти 6 собак и щенков, пристройством которых мы занимались. И каждый раз я просто погибала от переживаний и беспомощности, но, слава Богу, все заканчивалось более-менее хорошо. Кроме того, у нас была своя собака, которую можно было любить и получать в ответ ее неистовую любовь.
Мы строили дом, а по садоводству бегали две ничейные собаки – очень красивый песик лаечного типа и рыжая, криволапая девица с поджатым между лап хвостом. Парня завали Тунгус, а когда у собаки есть имя, она еще не пропащая. Его подкармливали, он был приветлив и игрив. А рыжая – дикая и трусливая. Ее пожалел муж, я вообще в это время жила в городе. Он пустил ее зимовать в старый дом на нашем участке и каждый вечер что-то выносил поесть. Через год дом был почти построен и я переселилась вместе с нашей собакой. Мы ходили гулять в лес, а рыжая увязывалась за нами. Даже бездомной собаке хочется гулять с человеком, а не просто бесцельно бегать. Иногда она лаяла на людей, и я начинала объяснять, что это не моя собака, я ничего с ней сделать не могу. А потом началось лето и появились дачники с детьми, велосипедами, котами, машинами. И случилось то, чего стоило ожидать – рыжая начала охранять территорию возле нашего дома. Если подкармливать собаку, то она начинает служить. А служба у нее одна – защищать дом. На тот момент у нас не был поставлен забор, и собака с лаем бросалась на всех, кто проходил мимо. А потом стала кусать. Подходила сзади и цапала за ногу. Я не видела ни одной кровавой раны, она скорее прикусывала, но легче от этого не было. Кусачая собака сама себе подписывает приговор. Мы тут же нажили себе врагов, требующих посадить собаку на цепь. И никакие объяснения о том, что собака не наша, она до нашей стройки жила здесь пару лет (так сказали соседи) и мы не планируем ее брать себе, не действовали. Пришел председатель и сказал, что закажет отстрел. Это только на бумаге у нас запрещено стрелять в собак, на деле очень даже можно. Я извелась, не спала ночами, мне чудились выстрелы и собачий вой, пока однажды утром не сказала мужу: давай возьмем рыжую. Набрала в легкие воздуха и сказал – как в омут бросилась. Потому что понимала, что нам предстоит. Это не милый щенок, а немолодая дворняга, не особо симпатичной наружности, с замашками бродяги и кусачая.
Кто-то из соседей нас поддержал, кто-то благодарил, кто-то перестал здороваться и подбросил на наш участок отраву. Я купила поводок, намордник, муж сделал добротную, теплую будку. Наша собака ревновала, потом привыкла. Хотя подругами они не стали, но вполне поладили. А рыжая стала Рыжей. За год она похорошела, хвост закрутился бубликом и лапы стали почти прямыми. И мне удалось выучить с ней одну, но самую важную команду «Рыжая – стой!». В прошлую зиму, на прогулке на нас напали собаки фермера – две русские сторожевые, огромные, неуправляемые собаки. Они рвали Рыжую, тянули в разные стороны, а мы с Лорой пытались ее отбить. Помогли соседи, потом прибежал муж, собак прогнали. А Рыжую погрузили на машину и повезли в клинику. И здесь выяснилось, что у нашей собаки есть неизвестная нам история. Рентген показал, что на задней лапе стоит пластина – операция по установке сложная и очень дорогая, кость собирали по кусочкам. Значит не всегда она жила на улице, вероятно у нее был хозяин или люди, которые о ней позаботились. Раны зажили, фермер вынужден был оплатить лечение. И мы постепенно привыкли гулять с двумя собаками. Забот стало больше. Но и количество собачьей любви в нашей жизни увеличилось вдвое.
