ПРО УЖАСНОЕ
Случилось мне как-то побывать на севере. Нас всей семьей пригласила к себе в гости моя приятельница Нина – вернее, не к себе, а к своим родителям. Мы ехали больше суток и все в северном направлении, а приехали в такое пекло! Жара стояла тропическая, реки помелели и превратились в широкие, песчаные берега, все росло, цвело и благоухало. Не скажу, что я очень расстроилась – просто была озадачена такой нестыковочкой. Жили мы в маленьком поселении – несколько домов, между железнодорожными перегонами. И выделялись среди другого люда своей городской непристроенностью и безделием. У местных – покос, заготовки, а мы на рыбалку да за земляникой с баночкой. Они если за чем-то идут, то с ведрами, а мы даже за грибами с пакетами пошли. Туристы, одним словом. А грибов оказалось – хоть с косой иди. Растут они в белом мху, все красноголовые, картинные, как муляжи из магазина Учколектор. Платой за это изобилие были мошки, по кровожадности и кусючести превосходящие наших комаров в разы. Не смотря на жару мы ходили по улице застегнутые и обмотанные всякими тряпочками – чтобы ни кусочка не досталось на съедение.
И вот, выпал мне шанс поучаствовать в настоящем, северном деле. Нина спрашивает: «Пойдешь с нами за морошкой на болото?». А то! Конечно же пойду! Это тебе не по ягодке клевать, а серьезное мероприятие – припасы к зиме: не наберем морошки – сгинем, пропадем голодной смертью. До болота ехали вчетвером на мотоцикле. Вез нас Нинин брат, а у него за спиной сидел еще один – Яков, а в коляске, как шпротины были втиснуты мы с Ниной. Я все думала: «Ну, на фига мотоцикл? Здесь ехать то километров 5, можно было и пройтись». Выгрузились на краю болота и мотоцикл уехал. Северное болото, это не наше, где лес плавно редеет, хилеет и начинает хлюпать из-под ног. Здесь все резко: смотришь в одну сторону – лес, сосны мощные, сухопутные, а повернешься в другую – мох и болотные травы, кое-где чахлые березки, изогнутые, как старческие тела. Я ступила на мох и сразу же стала погружаться в бурую жижу. Вперед вышел Яков и спиной сказал: «Идем не останавливаясь и друг за другом». И мы пошли. Сначала мне было смешно, как будто аттракцион «Бег в мешках». Так же идти не возможно! Ноги тонут, равновесие теряешь, может быть эта полоса препятствия скоро кончится и начнется нормальное для передвижения болото?! Но потом стало страшно, поняла, что так теперь будет всегда. До берега уже далеко, сил уже нет, а идем то всего минут 20. Почему я не спросила, как долго нам идти? Люди шли впереди меня молча, сосредоточенно и я поняла, что хоть плачь – лучше не будет, не на плечах же им меня нести, скорее бросят за ненадобностью. Или, видя мою несостоятельность и слабость, повернут обратно и проклянут за то, что я сорвала такое важное дело, как заготовка морошки. Умру, утону, а не пикну! По мере продвижения появились свои хитрости – можно ступить на кочку, где растет березка и пару секунд постоять на твердом. Можно ведро привязать к поясу и руки освободятся – так легче идти. И можно снять платок – мошек нет… Я стянула белую косынку и размахивала ей, как флагом капитуляции: «Я сдаюсь! Я неприспособленная, слабая горожанка, которая самоуверенно заявила, что она с лесом на «ты», а сама готова утонуть, как Лиза Бричкина, лишь бы не мучиться…». Хорошо, что я иду последней, и моих страданий и мыслей никто угадать не может. Внезапно понимаю, что мошек здесь нет потому, что кусать некого – ни животных, ни птиц, ни других теплокровных, а мы не в счет: люди здесь, по- видимому, раз в году – за морошкой. Мошка не дура, чтобы год ждать. Пред глазами плывут радужные круги, под ногами все по-старому. Я стала смотреть на спины впереди идущих и внезапно почувствовала, что я вошла в ритм. Как будто это уже не я, а просто тело, зомби, и мне уже ничего делать не надо – просто держать ритм. Вот так, наверное, летят перелетные птицы, подстраиваются под вожака и снимают с себя всяческую ответственность. У нас вожак хороший, сильный, опытный. Хмур и серьезен, так это чтобы силы экономить. «Привал» — сказал и присел, опершись спиной на березку. Мы с Ниной сделали тоже самое. Говорить не хотелось. В низком голубом небе летел самолет. Когда он исчез из виду, мы пошли дальше. Я не смотрела на часы, какой толк – все равно, с учетом обратной дороги мы прошли меньше половины. Внезапно Яков остановился, долго осматривался по сторонам и изрек: «В этом году морошки нет», повернулся резко и пошел назад. Я думала, со мною случится истерика, но эмоции куда-то провалились: ну нет, так нет. Мне кажется, что назад я дошла под гипнозом. Никаких мыслей, чувств, наблюдений…очнулась на берегу, на том месте, где нога внезапно уперлась в твердое. Вот оно – счастье, я его узнала, это возможность ступать на земную твердь и просто идти, а не бороться за продвижение. Пять километров по лесу показались прогулкой, мы даже посмеялись: «Ну, вот, поперлись, а неурожай…». Яков добавил: «Мне сосед говорил, не поверил я». Я бы наверное тоже не поверила, вот так нас жизнь и учит. Муж и сын восприняли мой безрезультатный поход как-то буднично, и героини из меня не получилось. А чавкающее, зловещее болото опустилось куда-то вглубь моего подсознания и иногда появляется в кошмарных снах, и шепчет мне: «Морошки нет, морошки нет…».
