НАДО БЫТЬ СЧАСТЛИВОЙ

Зина с трудом тащила большую белую коробку. Путь был неблизким – от поликлиники до дома, целых три остановки, но автобус можно прождать вечность, да и с коробкой могут не пустить. Вот и решила Зина идти пешком. Коробка больно била по бедру, Зина периодически останавливалась и брала ее в другую руку. Коробку она нашла за поликлиникой – кто-то не донес до мусорки. Она была ослепительно-белая, из хорошего, плотного картона и еще не успела промокнуть от мартовской бесконечной мороси. О том, что в коробке был телевизор, Зина догадалась по нарисованному на одной стенке экрану и кускам пенопласта внутри. Пенопласт бы тоже пригодился, но уж больно хлопотно все это тащить, и Зина решила взять только коробку. Чтобы тащить было не так тяжело, она стала думать, подо что приспособить находку. Можно высыпать в коробку лук. У Зины много лука – желтого, тугого, луковка к луковке, осенью соседка Нина Захаровна уступила задешево мешок. У нее сын работает на овощебазе, вот Захаровна и выручает Зину с овощами. Лука осталось полмешка, можно его пересыпать в коробку и еще место останется. Но коробка в кладовку не влезет, и зачем его вообще пересыпать? Нет, лучше в коробке хранить пряжу. Разноцветные клубки-мотки были распиханы по пакетам и хранились в шкафу. Периодически Зина их доставала и просматривала – не завелась ли моль. Вязала Зина всю свою жизнь. Еще девочкой мастерила носки и варежки своим сестрам-близнецам, осенью надвязывала прошлогодние, распускала то, что порвалось. К ниткам относилась очень бережно, ничего не выбрасывала и радовалась каждому новому мотку. Сестры умерли в войну от голода, Зина осталась одна с больной матерью и вскоре похоронила и ее. Вязанные вещи долго лежали в чемодане, Зина давила в себе боль, и , наконец, однажды достала все варежки, шапки, носки и стала их распускать. Получилось несколько больших серых клубков, из которых Зина стала вязать себе кофту. Это было началом новой жизни – пока еще одинокой, но обязательно счастливой. Сейчас Зина вяжет редко – пальцы не те, но с пенсии покупает мягкие нарядные нитки, не может удержаться. На ощупь, не полагаясь на зрение, вяжет Настеньке, младшей внучке Захаровны сарафанчик. Летом привезут девчушку в гости к бабушке, вот Зина и подарит обновку. От мысли, как удивится Захаровна и обрадуется Настенька, Зина заулыбалась. Нет, пожалуй, нитки тоже не стоит в коробку класть, кошка будет лазать, клубки таскать. А может коробку кошке приспособить? Дусю Зина подобрала в подъезде маленьким, ободранным котенком. В чем только душонка держалась! Намыла, откормила и кошка захорошела, превратилась в пушистую трехцветную красавицу. Спать кошка лезла к Зине и все норовила на живот улечься, туда, где постоянной ноющей болью напоминала о себе проклятая язва. И заметила Зина – час проходит и боль исчезает. Год лечила Дуся свою хозяйку, болезнь и отступила. Вот уже третий год, как к врачу не ходила, а раньше пару раз на год в больницу укладывалась. Вот такие чудеса, отблагодарила, значит, кошка хозяйку. Кошка исправно рожала котят. Зина ворчала, но всех устраивала, раздавала людям. Слава о целебной кошке передалась ее котятам, и люди охотно их разбирали. Однажды даже очередь на котят образовалась. В самый первый раз Зина схватилась за голову. По совету Захаровны приготовила ведро воды, но когда появился рыжий пищащий комочек, не удержалась, заплакала и побежала за чистой тряпкой. Плакала Зина по своим не рожденным детям и всю нежность вылила на кошкино потомство. Муж достался Зине трезвый и ласковый. К тому же с золотыми руками. Но деток Бог не дал. После стыдливых попыток полечиться, Зина с Иваном решили взять младенца на воспитание. Стали справки наводить, документы собирать и даже присмотрели в доме малютки белоголового ясноглазого мальчика, когда Иван неожиданно умер. Ушел утром на работу, а к обеду Зина уже рыдала в больничной палате над его бездыханным телом. Год Зина ходила вся черная. Однажды пришла домой, достала мужнин недовязанный свитер и стала его распускать. Из синей толстой шерсти связала себе костюм: жилетку и юбку. И опять решила стать счастливой. Надела синий костюм с белой кружевной блузкой и отправилась на репетицию хора. Через грустные, задушевные песни выпускала боль, а веселыми наполняла свою душу. И еще заставляла себя улыбаться, просто так идти по улице и улыбаться. Наконец Зина дотащилась до своего подъезда. Еще чуть-чуть, втащить неуклюжую коробку на четвертый этаж и можно будет передохнуть. Зина повесила сумку на локоть, обхватила коробку двумя руками и разом, без остановок поднялась к своей двери. Сердце бешено колотилось, дышать было тяжело, но Зина открыла дверь, втащила коробку и только тогда присела на табуретку. Дуся терлась о ноги, громко мурлыкала, а затем стала обнюхивать коробку. « Ну, что, Дуська, хочешь свой дом? Будешь в нем котят рожать…» Зина разделась, внесла коробку в комнату, поставила посередине, посмотрела, затем перевернула вверх дном. Из дальнего верхнего ящика шкафа Зина достала кружевную, вязанную крючком бело-розовую салфетку и накинула поверх коробки. Отошла, полюбовалась. Получился низенький, легкий столик, хочешь – в угол поставь, хочешь – перед телевизором чай пей. Зина глянула на часы, охнула: «Скоро же серия начнется!», и заспешила на кухню. Быстро затворила тесто на кефире и ловко стала печь оладушки. Вскоре на круглом блюде образовалась дымящаяся, аппетитная горка. Зина принесла оладьи в комнату, поставила на свой новый столик, достала из серванта дорогие, нарядные чашки (на заводе подарили, когда на пенсию провожали), и побежала к соседке. Коротким звонком оповестила о себе, открыла дверь и крикнула в проем: «Захаровна, приходи ко мне серию смотреть. Я оладьев напекла!» Нина Захаровна явилась через минут пять с вазочкой варенья. Зашла в комнату и ахнула: « Красота-то какая!» Зина довольная заулыбалась – «От самой поликлиники тащила…» Они пили чай и смотрели очередную серию про бразильскую жизнь.

Вечером Зина улеглась спать. Дуся, мурлыкая, пришла к ней и улеглась рядом, уютно свернувшись клубком. В темноте белела коробка, накрытая ажурной салфеткой. На нее Зина поставила вазочку с веточкой вербы. Она смотрела на эту свою красоту и улыбалась в темноте – все-таки у нее получалось быть счастливой!