ЛЮБОВЬ

С самого утра, буквально с момента открывания глаз, Юлька поняла, что сегодня будет замечательный день. Субботу она любила особенно, даже больше, чем воскресенье. Суббота сулила предстоящий отдых, она заканчивалась неспешным, расслабленным вечером, а сегодня, ко всем прочему, не надо было учиться – Юлька дежурила в гардеробе. У дежурства были свои минусы – надо сидеть в училище начиная с нулевого урока и до конца четвертой пары, но ко второму курсу студенты уже знали все хитрости училищной жизни, и приловчились дежурить по очереди. Основная работа дежурных была утром – раздеть людей перед первым уроком, и после третьей пары, когда необходимо было, наоборот, одеть основную массу студентов. Юлька ехала как обычно – к первому уроку, а к «нулю» пришла Анжела, она жила в соседнем от училища доме. Выйдя из метро порадовалась заметному прибавлению дня – зимняя утренняя темнота сменилась сереньким, влажным утром. Юлька ненадолго приостановилась у киоска, отыскала глазами на самом дне стеклянной витрины огромный, прижатый многочисленными собратьями, апельсин – он её дождался! С понедельника Юлька загадала желание – если к субботе этот апельсин никуда не денется, то его купит она. Столь долгое ожидание было связано с получением стипендии именно сегодня. Обычно Юлька всю стипендию отдавала маме, если что-то покупала вкусненькое, то на всю семью. Но ей так захотелось безраздельно съесть этот апельсин, впервые в жизни ни с кем не поделиться — Юлька просто запретила себе терзаться муками совести. Впервые после зимней сессии она получает повышенную стипендию, и этой разницы с обычной должно хватить на вожделенный фрукт. Всю дорогу до училища Юлька грезила о том, как она купит его на обратном пути, как доедет до вокзала, сядет в электричку – к окошку, на теплую печку, и достанет свой апельсин… От этих мыслей рот наполнялся слюной, ожиданием этого удовольствия Юлька грела себя всю неделю. Внутри у Юльки происходили странные, не поддающиеся контролю процессы – то внезапно темнело в глазах, то становилось жарко, то холодно, иногда тряслись коленки и становилось трудно дышать – она валила все на сессию, на недосып, на нервы, потраченные в ссоре с бабушкой, и, казалось, апельсин должен волшебным образом вылечить все недомогания. Было еще одно переживание, о котором Юлька не рассказала бы никому, даже под самой страшной пыткой. Этим наваждением была любовь. Но не такая, как положено иметь в Юлькином возрасте, хотя наверное любая влюбленность, даже самая нормальная, вызвала бы у неё смущение – Юлька считала себя не красивой, и, соответственно, не достойной ответного чувства, а в неразделенности всегда есть унижение. Она влюбилась в девушку. Случилось это в конце сентября: заболела физичка, и необходимо было где-то переждать полтора часа. Девочки из группы пошли гулять, или сидели в столовой, а Юлька уселась в актовом зале с намерением почитать – книжка интересная, кресла в зале мягкие… Но неожиданно попала на репетицию ансамбля – девчонки готовились ко дню первокурсника, поняла, что почитать не удастся и пересела поближе. Ансамбль она видела много раз, и даже мечтала в него попасть, но состоял он только из выпускниц, и Юлька довольствовалась пением в хоре. Пели девушки потрясающе, мастерски выстраивая многоголосие. Юлька мысленно подстроилась, песня гудела у неё где-то внутри, связки напрягались, и большим усилием она держала звук в себе. Она безошибочно вычислила ту, которая пела вторым – как у Юльки, голосом и стала «петь» вместе с ней. Девушка показалась Юльке прекрасной – стройная, высокая, с пышной копной волос, небрежно заколотой на затылке, и что-то было в ней еще, отличающееся от обычной красоты, что-то хищное, животное – то ли особый прищур глаз, толи крылья ноздрей, толи брови, изогнутые не так, как рисовали себе белесые девчонки, а каким-то особым образом. И тут Юлька впервые в своей молодой жизни поняла, почувствовала, что она готова смотреть и слушать вечно, что она не в силах встать и уйти, что она уже не сможет без этой девушки. Тогда, в зале у неё впервые случился этот приступ головокружения, и он напугал, очаровал, перенес на короткое время в другое измерение. Чтобы как-то избавиться от наваждения, Юлька решила срочно уйти, но ноги напротив, понесли её ближе к сцене. Как раз в это время девушки закончили репетицию и спускались по ступенькам в зал. Юлька во все глаза смотрела на незнакомку, ожидая что вот-вот что-то откроется, какая-то деталь, мелочь – может быть прыщик на щеке или оторванная пуговица, что сделает девушки обычной, уровняет их с Юлькой. Девушка прошла совсем близко, она шла молча и выглядела отстраненной, никакого прыщика, никакой ущербинки… И тут Юлька вдохнула и почувствовала запах. Это был не обычный запах духов, или какой-то косметики, и ничего похожего на запахи других людей. Так пахла только она. До конца дня Юлька не могла отделаться от мыслей и своих новых чувств, и все повторилось на следующий день, и через день… Юлька искала встречи, это было не трудно – очень быстро она вычислила группу, в которой училась девушка, и достаточно было только посмотреть расписание и подойти к нужному кабинету. Юлька понимала, что все это ненормально, и дико, и надо себя перебороть, но чувство было сильнее, казалось, что это какая-то новая потребность, такая же, как жажда или сон, и не увидев её, хотя бы издалека, Юлька не сможет дожить до конца дня. Одна часть Юлькиной души искала способы избавиться от этой болезненной зависимости, а другая ловчила и как бы случайно толкала именно в то место, и в то время. Девушку звали Ева. От этого стало еще труднее. Если бы её звали каким-то обычным именем, если бы она была, скажем Таней или Олей, то можно было бы отыскать без труда тезку, а теперь незнакомка стала единственной, и её неповторимость была закреплена именем.

В гардеробе висело пару десятков пальто и курток, а Анжелика дремала в кресле. Кажется, она с трудом вылезла из постели, и сил хватило лишь на то, чтобы натянуть спортивный костюм и добрести до училища. Буквально через пять минут после прихода Юльки народ повалил: вначале входная дверь хлопала часто, потом почти не переставая, и затем вообще перестала хлопать – студенты шли потоком. Девчонки бегали от стойки в глубь гардероба, вешалки договорились заполнять равномерно, чтобы ни оставалось ни одного пустого крючка. Минутная стрелка на стенных часах медленно ползла к 12, и, наконец, зазвенел звонок. В это время пальто хватались уже по нескольку штук, и надо было не перепутать номерки. Минутой позже народ рассосался, остались последние опаздывающие, и, наконец, холл опустел.

— Ну, я пошла – зевнув сказала Анжела.

— Что, спать ляжешь?

— А то! Я сегодня полночи читала, завалюсь, посплю часов до 12.

Читающей Анжелу представить было трудно, но Юльке-то какое дело!

— Приходи в полвторого.

— О, класс, я тебя потом сразу отпущу…

После ухода Анжелики, Юлька устроилась у окна, возле батареи – там стояло старое, продавленное кресло. У неё была программная книга по литературе – не очень интересная, но читать надо. Из-за батареи торчали старые журналы, Юлька вытащила один и, оттягивая серьезное чтение, принялась листать. Движение на крыльце она заметила сразу, и сразу поняла, чье пальто мелькнуло за окном – весь Евин гардероб Юлька знала наизусть. И, как и положено девушке особенной, в нем не присутствовало привычных вещей, в которых ходили другие. Это пальто – бежевая с бордовым клетка, очень нравилось Юльке. Ева вбежала в холл, бросила сумку на банкетку и стала неловко стягивать пальто, путаясь в рукавах. Юлька наблюдала за ней из-за стойки, готовая быстро подхватить одежду. Сердце заколотилось быстро и громко, как будто это не Ева бежала на урок, а сама Юлька. Девушка сунула пальто Юльке в руки и бросилась на лестницу.

— Номерок! – крикнула Юлька, но каблуки стучали уже по ступенькам – Еву не интересовал ни номерок, ни растерянная Юлька. А та стояла, прижав к себе пальто, и думала о том, что на перемене пойдет в Евину группу, отыщет девушку и отдаст ей номер, а та, наверное, поблагодарит, и, возможно, что-то еще скажет специально для Юльки… Пальто она вешать не стала, а вернулась с ним на кресло. Стыдясь своих действий, украдкой, наклонила голову, опустила лицо в ворсистую, мягкую ткань и ощутила знакомый запах. Его было так много, можно было надышаться, нанюхаться вволю. Так пахла Юлькина постыдная любовь. Она откинулась на спинку кресла, укрылась пальто и закрыла глаза. Тут же всплыли, как кадры кино, вбегающая в холл Ева, её поспешное раздевание, приближение к гардеробу… Юлька прокручивала в памяти это много раз, пока картинка не стала вдруг расплываться, откуда — то появилась Анжела, потом выкатился рыжий апельсин, потом вышел сосед по лестничной площадке и закурил:

— Как ты выросла, прямо невеста стала… жених-то есть? – спросил он. Юлька смутилась и не знала, что ответить. «Нет» — стыдно, а наврать, что «Да» — начнет расспрашивать, требовать подробности…

Проснулась Юлька от того, что к горлу поступил сладковатый, приторный ком. Она открыла глаза и сглотнула, потом посмотрела на часы – спала всего минут 15. И вдруг поняла, что плохо ей стало от этого запаха – она по прежнему лежала, укрывшись пальто. Юлька вспомнила, что в детстве, совсем маленькой, откусила кусочек мыла, которое так вкусно пахло. Память о мыльном привкусе осталась, кажется, на всю жизнь, и теперь, едва она об этом подумает, рот тут же наполняется слюной и горечью. Сама не понимая, что делает, Юлька опустила руку в карман и вытащила круглое зеркальце, губную помаду и несколько монет. Рассматривала все долго, подробно, как в музее. Помада была яркого, ядовитого цвета и это разочаровало. Её Юлька тоже понюхала – скорее по инерции, так поступали все девушки и женщины, едва открывали новый тюбик. В другом кармане оказалась полупустая пачка сигарет – дамские, тонкие – их Юлька нюхать не стала, но поняла, что едва уловимый табачный оттенок присутствовал всегда в Евином запахе. Это тоже расстроило – Юлька не любила курящих девушек. А впрочем, какое ей дело до Евы? И почему ей так интересно все, что связано с этой девушкой? Юлька вернула вещи в карманы и повесила пальто на крючок вешалки. Номерок она решила Еве не нести – сама придет после уроков и будет объясняться, почему она без номерка. Юлька прислушалась к себе и не нашла признаков своего любовного помешательства – все исчезло. Так бывает, когда просыпаешься после очень яркого сна – сначала исчезает картинка, а потом и чувство и, через несколько минут уже с трудом припоминаются детали. Юлька стояла у окна и смотрела на улицу – вышло солнце, пасмурные утренние сумерки сменились ясным, весенним днем. Капель звонко стучала по подоконнику и даже из-за стекла Юлька ощущала влажный, еще прохладный, но уже суливший тепло ветер. Душа наполнилась радостью. Почему-то показалось, что так же чувствует себя человек, очнувшийся после тяжелой болезни, или вышедший на волю после долгого заточения. Все будет хорошо! Она – молодая, умная…красивая девушка, и абсолютно нормальная, и у неё, как у всех нормальных девушек будет нормальная любовь, и жених, и семья… Во время третьего урока Юлька пошла за стипендией. Дежурные имели такую возможность – получить деньги на уроке, а не толкаться в очереди во время перемены. Завхоз отсчитала её повышенную стипендию, протянула в окошко ведомость для подписи. И после этого все мысли Юльки занял апельсин. Он стал восприниматься не просто, как фрукт, а как что-то важное, что резко развернет Юлькину жизнь.

Из училища Юлька вышла раньше, чем обычно. Солнце еще висело в небе, и вечно спешащая Юлька позволила себе просто идти и наслаждаться весной. Продавщица в киоске с явным неудовольствием раскопала затребованный Юлькой апельсин, брякнула его на весы, назвала стоимость. Потянул он аж на полкило – просто царь апельсинов! А дальше все происходило так, как она намечтала: села в электричку, к окошку, достала приготовленный для шкурки пакетик. Кожура оказалась толстой, и Юлька с большим удовольствием очистила апельсин одной спиральной лентой: можно сложить и получится шар.

— Я тоже всегда так чищу апельсины – парень сел напротив, бросив на сиденье огромный рюкзак: девушка, а вы не могли бы подарить шкурки мне?

— Зачем они вам?

— А я их съедаю. Говорят, что в них больше витаминов, чем в самом апельсине.

— Но он же не мытый.

— Ну и что? Витамины против микробов: ничья получается!

Юлька засмеялась:

— Вообще-то, я хотела дома их помыть и съесть.

— Вы тоже едите шкурки?

— Ага, всегда, особенно такие толстые.

Юлька удивлялась сама себе – как легко и не смущаясь она болтала с незнакомым парнем.

— Я не дам вам шкурки, но могу поделиться апельсином.

— Ну, тогда одну долечку, я не смею вас объедать.

— Да что вы – здесь же полкило! Так можно и сыпью покрыться…

— Уговорили, спасу вас от сыпи.

Электричка выползла из города и резво понеслась по заснеженным просторам. Юлька разломила апельсин пополам – ей было совсем не жалко, половина апельсина оказалась еще вкуснее, чем целый. Сквозь цитрусовый запах она почувствовала едва уловимые – костра, хвои, бензина – мужские, новые запахи, и опять ощутила в себе любовь.